Я замираю и не могу поверить. Я только что столкнулась с бабушкой, и она сделала вид, будто мы не знакомы? Точнее, мы и правда не знакомы, но в отличие от меня, она узнала магию и была в курсе, кто стоит перед ней! Впрочем, от семьи лэ Кальвейсис не стоит ждать человеческого отношения. Это я усвоила.

– Она даже не сказала тебе ничего! Как так можно?..

– Видимо, это особенность моей семьи, – горько усмехаюсь я, стараясь не показать, что мне неприятна эта ситуация. – Давай знакомь меня с братом. А то мы ругаемся у его кровати, и мне кажется, это как-то невежливо.

– Ты права. – Кит вздыхает, подходит к окутанному магическим сиянием парню и кладет руку на его перебинтованное плечо.

– Привет, Дар! Познакомься, это Агния. Давай уж, братишка, приходи в себя. Она тебе понравится.

Наверное, мы оба ждем чуда. Глупо и иррационально надеемся, что Дар сейчас, как в сказке, откроет глаза и посмотрит на нас. Я даже дыхание задерживаю, хоть и понимаю: это наивно и в жизни так не бывает.

Кит пересказывал последние новости, пытался шутить, разговаривая с воздухом, а я, чтобы скрыть слезы, просто отхожу к окну. Мне жалко их обоих. И Дара, с которым, возможно, я так никогда и не познакомлюсь, и Кита, который лишился части себя.

– Что говорят целители? – наконец спрашиваю я. – Ты сказал, он идет на поправку.

– Нет… – Кит хмыкает. – Я сказал, что ему стало чуть лучше. Вот это… и есть чуть лучше. Он хотя бы не пытается умереть каждую секунду. В себя приходить, правда, тоже пока не спешит. А лекари… Они не боги. Говорят, сейчас многое зависит от того, захочет ли жить сам Дар. От меня, смогу я его вытащить силой нашей связи… Хотя какая связь? – Он грустно опускает глаза. – Мне всегда казалось, что она есть. Типа близнецы даже думают одинаково. Но сейчас я просто не чувствую его. Как такое может быть? Я не знаю, что сделать, чтобы он очнулся. Я даже не в курсе, слышит ли он меня. И не знаю, есть ли он там! – Кит указывает на лежащее на кровати тело. – Может быть, Дар давно ушел, а мы просто искусственно поддерживаем подобие жизни в его теле. Целители говорят, он может очнуться, но я иногда не верю…

– Потому что не чувствуешь привычной связи?

– Да. И не понимаю, как помочь ему выкарабкаться, если он все же еще с нами.

– Иногда нужно исключительно время, – осторожно говорю я. – Может быть, он просто идет к тебе? Но маленькими шагами. И не его вина, что не получается быстрее.

– Думаешь? – тихо переспрашивает парень.

– Не знаю, – признаюсь честно, чтобы не обнадеживать. – Но и ты не знаешь. Поэтому злиться на него сейчас – последнее дело. Думаю, он делает колоссальную работу, чтобы вернуться к тебе. К жизни… Он ведь любил жизнь?

– Слишком. – Кит сглатывает. – Поэтому всегда испытывал ее на прочность. Но, как видишь, сломался сам, и возможно, ему просто страшно возвращаться в мир, в котором жизнь его положила на обе лопатки…

– Ты знаешь, что находящиеся в коме люди слышат нас? – спрашиваю я, и Кит с опаской косится на брата. – Сам же говоришь с ним именно затем, чтобы он услышал. Такими размышлениями ты вряд ли его поддержишь. Он очнется, Кит. Верь в это и не сдавайся. Он же не сдается.

– А я не знаю… – тихо произносит парень, разглядывая брата с тоской в глазах. – Мне так сложно общаться с ним без слов, взглядов и жестов…

– А ты попробуй.

– Предлагаешь пробраться к нему в мозг?

– А ты менталист?

– Нет. – Парень огорченно мотает головой. – Неблизко. Стихийник.

– И все же вы с ним были очень близки. Хуже ты точно не сделаешь, – предлагаю я шальную идею, но Кит, подумав, кивает:

– Спасибо, Агния, я посоветуюсь с бабушкой. Возможно, она подскажет, как это реализовать.

Мы выходим из комнаты, оставляя дверь открытой. На душе тяжело. Кит словно понимает, что мне не хочется сталкиваться с бабушкой, и поэтому показывает, где находится столовая, а сам возвращается к Дару, чтобы дождаться ее. Оставлять пациента одного нельзя. Состояние может ухудшиться в любой момент.

– Тиония, сделай гостье кофе, пожалуйста! – просит Кит.

Я устраиваюсь в плетеном кресле у окна, из которого открывается вид на набережную, и снова завороженно смотрю на воду, пока мне делают кофе. Пытаюсь не думать о бледном парне на кровати, но это тяжело. Неужели ничего нельзя сделать? Неужели Киту так и придется каждый день приходить к кровати Дара и надеяться, что однажды тот хотя бы откроет глаза? Это невыносимо, но я все равно верю в удачу и в то, что Дар очнется.

Кит присоединяется ко мне чуть позже и скрашивает время до появления бабушки, которая проводит меня в уже знакомый зал. Мне страшно и волнительно. Руки дрожат. Занятия с ней важные, но не самые приятные.

– Смотрю, конфликт с моим внуком исчерпан, – отстраненно говорит она, когда за нами закрывается дверь. – Вы, как погляжу, ладите?