Не то, чтобы я умела ее доить, но уверена, научусь. А еще решила, что во что бы то ни стало сберегу ее от паучихи, даже если мне придется для этого выделить в замке отдельную комнату для этой стервочки. А по шкодливой морде Маруськи, как я сходу окрестила новую питомицу, видно было, что девица с характером. В общем, при виде этой животины я испытала такой восторг, словно в первый раз попавший в зоопарк ребенок.

Я хотела было забрать корзину у мальчишек, но трезво оценив ее габариты, отступила. Силан с ней справится лучше, чем я.

— Тащите ее на кухню, — скомандовала я, и повела козу туда, где ее посоветовал привязать Мак.

Потрепав по плюшевой нежной морде, потрогала витые рожки, погладила и угостила морковкой, которую Маруська приняла благосклонно. Решив, что мы поладили, я поспешила на кухню разбирать продукты.

Жена старосты не пожадничала. В корзине обнаружились яйца, крупные коричневые, почти как гусиные. Два десятка! Тут я сразу задумалась о курах. Наверное, можно организовать пару-тройку несушек за какое-нибудь еще добро?

Молоко, масло, сметана, крупа какая-то, похожая на зеленоватую гречиху. Мешочек соли и мешочек какой-то травки, по запаху напомнившей мне орегано.

— Это приправа?

— Дык, ревец же! — удивленный моим невежеством, подсказал Македон, рассматривающий содержимое корзины с неменьшим интересом, чем я сама.

— Шнырь, ньера Лина на такое раньше бы и не посмотрела. Откуда ей знать, что едят сохи вроде нас.

— Домашняя колбаска! Вяленое мясо! — воскликнула я, исходя слюной от умопомрачительных запахов.

На дне корзины были овощи. Как вполне знакомая мне на вид картошка, которую здесь называли картаханом, так и совершенно незнакомые морцы, похожие на фиолетовую желеобразную субстанцию в плотной оболочке, которые откровенно пахли помидорами.

— Ромак мы брать не стали, — заметил Силан, и я оценила его шутку.

Отдельно лежал завернутый в чистую тряпицу хлеб.

— Боже, он теплый!

Когда я вгрызлась зубами в хрустящую корочку и застонала от удовольствия, мальчишки довольно переглянулись.

— Сейчас будет пир! — пообещала я и пожарила яичницу с колбасой и морцами, посыпав все сверху ревцом.

— Никогда такого не ел! — причмокивал довольно Мак.

— Ньера готовила собственными руками, потому так вкусно, — с видом знатока заметил Сил.

После ужина мы перешли к беседе.

— Как дела в деревне? Что сказала жена старосты? Почему Асю не привели? — интересовалась я.

— Старостиха про отшельницу не поверила.

— Но откуда тогда взялись бы вещи, что я передала?

— Наша мать в замке работала, когда жива была. Старостиха считает, что она припрятала кой-чего в лесу, а мы с Асей знаем где. Вот и думает, что я сестру прятать от тех, кто придет, собрался, вот и собираю необходимое, чтобы Ася могла пересидеть в убежище. Она тоже считает, что ей надо спрятаться. Ее уж точно заберут, недаром тот гад на нее так зенки пучил.

— А что сама Ася думает?

— Я все рассказал, но сестра мне не поверила. Говорит, что эта… я выдумщик. И вообще никуда уходить не собирается. Говорит, что останется и будет помогать отбиваться.

— Зря она так, — расстроилась я. — Мне еще больше захотелось познакомиться с этой решительной девушкой.

И за деревенских я все больше беспокоилась.

— Может, если я ей напишу… — тут мой взгляд упал на окно, за которым уже сгущались сумерки.

Оказывается, мы так заболтались, что пропустили закат.

— Сфира! Маруська! — подскочила я и заметалась по кухне.

Мальчишки тоже повскакивали.

— Ой, беда! — заголосил Македон.

Я даже растерялась. Сомнений в том, что у паучихи сегодня тоже выдался добрый ужин не было никаких. И как я так бездарно могла потерять козочку!

Растолкав мальчишек, бросилась бежать по коридору, и оттуда наверх по винтовой лестнице — в центральную башню, где были окна на все стороны. Пацаны — следом. Внутри мы дружно уставились во все стороны.

— Жива! — сразу же завопил Македон.

Оказалось, что Маруська повторила мой первый подвиг. Она дала деру по той же самой лестнице на стену, что была недалеко от огорода. Обрывок пережеванной веревки болтался на шее, у лестницы и на стене снова высилась гора паутины, но здоровая и живая коза грозным блеяньем дразнила паучиху, а когда та снова стрельнула в нее паутиной, увернулась и, задрав белый хвост, поскакала на стену.

Я выдохнула.

— Ого! Она так умеет?! — мальчишки были в легком шоке от происходящего.

— Сфира-то? — переспросила, не понимая, про козу или про паучиху идет речь.

— Паутиной как кидается-то! — качал головой лупоглазый Мак.

— Да. Однажды чуть меня с балкона не утащила вместе с креслом, — подтвердила я.

Ну теперь мальчишки точно ночью во двор не высунутся.

— А где она днем прячется? — спросил Силан.

— Хотела бы я знать…