— Это слезы Тени Дракона — твои слезы, Василина.

Непонимающе захлопав ресницами, взяла одну и покрутила в пальцах.

— Но… Как это возможно?

«Я же говорил, что ты — настоящая. И ты не зря здесь Лина. Ты нужна этому миру. Нужна мне!» — оранжевые глаза-блюдца каким-то непостижимым образом выражали всю гамму чувств, что испытывал дракон.

Но куда важнее мне было, что скажет Редж. А Редж играл желваками, и вообще волновался так, словно боролся с собой.

— Лина, не хочу тебя неволить, — начал он чуть хрипловато, и алмазные слезы, происхождение которых эти двое приписывали мне, жалобно хрустнули в его пальцах. — В общем, это, — он чуть подбросил содержимое пригоршни, — поможет нам вернуть тебя домой.

«Редж!»

— Не спорь Бер. Так надо. Сам знаешь, что здесь ей не выжить, если мы не сумеем тебя осовбодить!

«Но Редж!»

— Мы отправим Василину домой к ее дочке. Вдвоем точно справимся и откроем проход, а Рассекающий и Слезы Тени нам в этом помогут. Это и правда не ее война, Василина не должна расплачиваться… — не договорив, он нервно тряхнул головой.

Я ушам не поверила, и с меня вдруг слетело все оцепенение разом.

— Реджинхард! — от избытка чувств, бросилась драклорду на шею и сама его поцеловала со всей страстью, на которую только была способна.

Слезы Тени рассыпались по полу пещеры, когда, пусть не сразу, но он мне ответил и обнял. Мы целовались долго, словно прощались, едва встретившись. Так и было, ведь наши чувства только-только зарождались. И у этого поцелуя был привкус соли и горечи, ведь мы знали, что больше никогда уже не увидимся…

Берлиан нам не мешал, не вставлял ревнивых комментариев. Дракон просто дождался, когда мы оторвемся друг от друга. Первым это сделал драклорд. Отстранился, тяжело дыша и стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Приступим, пока я не передумал, — пробурчал он и, присев, принялся выкладывать из драгоценных камешков какой-то узор.

Я стояла рядом, обхватив руками плечи. Меня бросало то в жар, то в холод. Накатывала дурнота и кружилась голова. Я не верила, что совсем скоро смогу увидеть наконец дочку. Боялась, что зря надеюсь, и у нас снова ничего не выйдет. А еще заранее тосковала по Реджу…

Я точно знала, во всех мирах для меня больше нет мужчины, которого… Который… Которому я готова отдать свое сердце. Потому просто молча смотрела, впитывая его образ. Жаль, что не смогу забрать с собой его портрет. Боюсь позабыть ставшие вдруг такими близкими черты.

— Василина подойди сюда. Да, ближе. Нет. Еще чуть подвинься. Да. Вот так хорошо. Бер, ты готов? Берлиан?

Дракон ответил не сразу, а когда ответил, меня окатило волной такой тоски, что я едва снова не расплакалась, пополняя драгоценными слезами тени казну Дракендорта.

Нет, все-таки расплакалась!

По моим щекам покатились сначала обычные на первый взгляд слезинки, но постепенно они вдруг тяжелели и падали на землю уже в виде камешков.

Надо же! И как это раньше я только не заметила? Наверное, потому что долгое время не позволяла себе расклеиться и похлюпать носом? На грани была много раз, признаю. Лишь в свой первый день я ревела от холода, но тогда я вообще плохо понимала реальность. А второй раз я позволила себе нарыдаться в спальне, но после я отрубилась, а ночью на меня напало чудовище. Так что вопрос, обнаружили ли эти камни девушки, которые убирали покои?

— Интересно, а дома так можно будет? — выдавила из себя грустную улыбку.

— Не знаю, — отзеркалил ее Реджинхард.

— Чтож, у меня будет повод попробовать. Если получится, стану самым богатым человеком на планете.

— Это почему же? — драклорд подошел ко мне и остановился на расстоянии ладони.

— Потому что я буду очень много плакать… — мой голос сорвался.

«Вспоминая тебя», — добавила мысленно и отвернулась, прикрыв веки и не позволяя очередным алмазным слезинкам появиться на свет.

Реджинхард медленно повернул мою голову, заставив взглянуть на него.

— Почему? Почему ты будешь плакать, Василина? Я ведь делаю все, чтобы помочь. Чтобы вернуть тебя домой!

— Потому что… — теперь я смотрю ему прямо в глаза. Там плещется озеро усталости и боли, а по берегу уже начинает образовываться ледяная кромка. Скоро она затянет всю поверхность, заморозит чувства это пылкого человека, и его сердце превратится в камень. В алмаз. — Потому что я уже нигде и никогда не смогу быть окончательно счастлива, Редж, — касаюсь ладонью его щеки.