Это что ещё такое? Что значит встретиться? Что, куда-то ехать?

Я растерянно оглянулась на Кижума, но естественно ничего утешительнее ответного взгляда не получила, а пояснения последовали от глашатая: «Снаружи собралось множество форкошей разных профессий и все они здесь ждут, чтобы узнать весть о тебе, чтобы увидеть тебя».

«Твоя паства», — будто бы и так мало мне сказанного, добавил Воу и со значением кивнул, а за ним принялись кивать и крашеные форкоши, почему-то обрадовавшись.

Я недоумённо оглянулась на окна, и, конечно же, кроме ёлок, ничего не увидела. А форкоши уверенно показывали на выход. Да что там! Даже Кижум меня легонько так подтолкнул к выходу.

Они чего, всерьёз это?!

Я ничего не слышала. Снаружи было, как обычно, тихо, и поэтому мне вдвойне казалось нереальным слышать, что там меня кто-то ждёт. Я ведь просто обычная девушка из 21 века, которую один гениальный и двинутый учёный пожелал спасти от приближающейся войны в будущем, почему кто-то должен обо мне волноваться, если они даже не знают меня. Я не совсем это понимаю, хотя и помню их теперь: этих огромных волков, что приходили ко мне изо дня в день, всегда, на протяжении многих сотен лет, отыскивали, куда бы меня не занесло стазис-поле. Возможно, из-за того что они были всегда рядом, я не чувствовала себя одинокой и воспринимала форкошей, как само собой разумеющееся.

Вот с Воу и Рау другое дело, ведь они были рядом, они уже родные. А там…

Я неуверенно мелкими шажками продвигалась к двери, подталкиваемая подбадривающими взглядами форкошей, которые совершенно вроде бы не обижались на мои неловкие мысли.

«А после… я могу вернуться в избушку Кижума и остаться с ним на ночь там?» — обернувшись перед самой дверью, спросила я, обращаясь к глашатаю и Воу — чёрт их знает, кто тут главней!

«Конечно, если ты этого захочешь», — перемигнувшись с Воу, ответил глашатай.

«Вместе с Кижумом» — на всякий случай уточнила я, пронзительно заглядывая глашатаю в глаза.

«Да. А после вы сможете выбрать для себя любую местность для проживания».

Отлично!

Фу! Теперь я ко всему готова. Упираясь одной рукой в дверь, а другой придерживая свою простынку-полотенце, я уже готова была её распахнуть (дверь, не простынку), но тут ещё одна неожиданная мысль пришла мне в голову.

«А свадьба тогда после будет, да?» — обрадовано спросила я, а потом сама же себе ответила, решив теперь уже не сильно запариваться: «Ну и ладно! Главное, что будет».

И вот в таком приподнятом настроении я с силой распахнула дверь, особо не прислушиваясь к шороху сзади и тем более мало обращая внимания на что-то коротко переспросившего Кижума. Не до того было. Я ведь не ожидала такого! Я думала, будет максимум десяток или пара десятков форкошей, но там у терема…

Сотни? Тысячи? Это было бескрайнее волчье море, уходящее куда-то за пределы расчищенной от деревьев поляны, терявшееся среди сосен и елей, которое тут же забурлило, всколыхнулось, стоило мне появиться на лестнице. Их пятнистые и одноцветные морды тут же взметнулись ко мне, стараясь рассмотреть.

Было волнительно, немного страшно и ужасно приятно, потому что я чувствовала, что правда была важна, но и они будто бы теперь были для меня не просто зверями, а какими-то особенными. Может быть, после всего не только моя память вернулась ко мне, но и что-то ещё, потому что я сбегала по лестнице к ним как к старым друзьям, чтобы раствориться в этом живом, жаждущем общения и тепла море и уже никогда его не покидать. Это мой дом и моя огромная семья.

Неожиданно, в голове проскользнула благодарная мысль: «Спасибо тебе, Серёжа. За всё, за твою любовь, за Кижума, за форкошей, за мою огромную семью, размером со всю планету…».

* * *

Боже! Наконец-то я здесь, в этой простецкой избушке с жаркой печкой, с мягкой шкурой почти в половину комнаты и широким столом. И пахнет здесь так же, как раньше. Тепло, уютно, и мы с Кижумом одни. Боже, как я счастлива!

Как бы не расплакаться, а то мужик мой снова разволнуется. Спросить-то толком всё так же ничего не может.

Ну, что ты смотришь? Рада я просто быть здесь, с тобой.

И для надёжности к нему прижалась. Приткнулась, и отпускать не хочется. Какой же он жаркий. Или это я?

О Боже!..

Моё сердце зашлось от волнения. Кижум стиснул меня в своих огроменных ручищах и принялся целовать, так как я мечтала. Может ли это быть правдой? С ума сойти!

А я-то уже было подумала, что ты слегка ко мне охладел, раз за всю дорогу до избушки нигде не прижал, не дотронулся даже, только за руку вёл и всё. А нет, любишь, хочешь. Правда, хочет, и явно не через «втыкательную коробочку», а по-нашему, по-старинке. Ох!.. Кажется, у меня сейчас от волнения ноги откажут. Я же уже на ногах едва стою. Скорее…

О!