В мозг вонзилась острая раскаленная игла, приглушая все остальные чувства. Осталось исключительно одно желание: вырваться и спрятаться где-то далеко, чтобы зализать свои раны и успокоить боль. Но ради Ладомира я сдержалась, вцепившись в ручки кресла до белых костяшек.

В голове проносились воспоминания, окрашенные чувствами.

Первая встреча с эльфами и Мыром – недоумение и испуг.

Путешествие по лесу и поездка на Къяффу – бесшабашное веселье и зарождающаяся нежность к зеленому обманщику.

Поход в гарем и конкурсы – упорство в поставленной цели и щемящая тоска по троллю.

Подъем на паосе за Мыром – отчаянная надежда и зарождающаяся любовь.

Ночь с князем – хрупкое счастье и желание любить и быть любимой.

Разоблачение Мыра и выяснение правды – сильная душевная боль.

Жизнь без Ладомира – череда из тоски и сильной боли. Много-много боли и еще больше тоски и отчаяния. Желание быть вместе и нежелание простить. Стремление к счастью и отказ от него одновременно.

Пестрая лента работы – Мексики – приключений в этом и том мире. Последняя ночь…

– Не могу больше, – отпустила меня Марибель, обхватывая себя руками и сгибаясь, словно в пароксизме муки. – Я бы так не смогла…

– Что случилось? – Рядом с нами возник встревоженный Болик, переводя взгляд синих глаз с меня на блондинку и обратно.

– Прости, Леля, – тихо сказала диэрка, склоняя передо мной голову. – Я была неправа по отношению к тебе и признаю свою ошибку.

Я хлопнула пару раз ресницами, переваривая услышанное. Чтобы у диэрки вырвать извинения – да для них это страшнее сеппукку! От удивления чуть с кресла не рухнула.

– У меня что, уши выросли? – полезла я проверять. – Не дай-то бог! Это же ничем не маскируется!

– Уши я оборву Ладомиру, когда он вернется, – пообещала блондинка, постепенно приходя в себя.

– Тебе придется пройти через меня, – честно предупредила я, потирая виски. – Никто не смеет причинять моему мужу вред.

– Но ты же… – не закончила свою фразу диэрка, создавая из воздуха холст, по которому скользила кисточка, вырисовывая цветной портрет Лилит.

– Что имеем, не храним, – отрезала я, признаваясь, – потерявши – плачем.

– Держи, – протянула мне картину Марибель. – Все, что смогла.

С холста на меня игриво смотрела сидящая на своем троне Лилит. Соблазнительная поза, зовущие глаза и губы, манящие формы…

– Ну теперь я понимаю, – заглянул через мое плечо Болисиэль. – С такой бы и я пошел…

– Сейчас и пойдешь, – ревниво покосилась на него блондинка, – если не заткнешься и не оставишь свои нездоровые фантазии при себе. – Она снова обратила свое внимание на меня. – Что теперь будешь делать?

– Мне нужно составить список подходящих диэров, – откровенно призналась я. – Не знаешь, где я могу его достать?

– Думаю, тебе в этом поможет секретарь Ладомира – Марвель, – задумалась диэрка, постучав по губам пальчиком. – Только у него есть полная информация обо всех подданных брата.

– Так он же вроде слуга? – вспомнила я обслуживание в спальне.

– Он – доверенное лицо! – отрезала девушка. – И делает то, что нужно князю!

– Где его найти? – тут же вскочила я, полная решимости начать освободительное движение.

– В канцелярии, конечно, – удивленно уставилась на меня Марибель. – Где еще может быть секретарь?

– Скажите, пожалуйста, где находится канцелярия? – задала я следующий насущный вопрос, раздумывая, как я снова буду шарахаться по всем этим бесконечным коридорам.

– Иди, – хлопнула в ладоши блондинка, отсылая меня в нужное место. – И пусть тебе сопутствует удача!

– Спасибо! – только и успела сказать я, оказываясь в приемной, где в шахматном порядке восседала за конторками троица… секретарей секретаря? Приемщиков? Его личных помощников?

Я этого, видимо, уже так и не узнаю. Меня со всеми необходимыми реверансами и поклонами вежливо и вполне учтиво препроводили из приемной в следующую комнату, и я предстала перед громадным столом, заваленным бумагами, над которыми возвышалась долговязая фигура Марвеля.

«Скажи мне, на чем ты сидишь, и я скажу тебе, кто ты!» – Я выработала для себя это правило еще в банковском офисе.

Марвель вместо трона сидел на черном стуле с высокой спинкой и гнутыми подлокотниками. Сбоку стоял конторский шкаф библиотечного типа, умеренно скромный, умеренно вычурный, с некоторым количеством резных украшений, которые допустимы в официальном месте.

Двухтумбовый письменный стол, за которым находился Марвель, был частью того же гарнитура – из тяжелого черного дерева. Все вскрыто бесцветным матовым лаком, все строгое и даже мрачное. На стуле нет обивки и подушечек для сидения. Я невольно скосила глаза: интересно, а попа у него сидеть на таком не болит?

– Приветствую вас, Леля, – вскакивая, согнулся в поклоне княжеский секретарь. – Так замечательно, что вы зашли. У нас тут небольшая проблема…