— Чмо и всем мурлам самое мурлистое изо всех мурлей, вот те крест! — истово перекрестилась.

У рыцарей физиономии дружно выразили уже троекратный знак вопроса. Они переглянулись.

Впрочем, одиночество мое продлилось недолго. Меня тоже бережно пригреб к себе высокий рыцарь. Поскольку рост у нас оказался неравный, мужчина уселся на седло и вопросительно на меня уставился, задав непонятный вопрос на неопознаваемом языке:

— Приматус кворитус апорт тудой?

Я взглянула в самые красивые в мире глаза редкого фиолетового оттенка и чуть было не отдала ему (мужчине) сердце, а богу душу…

Но потом решила, что одному еще рано получать такой шикарный подарок, а у второго и так наверняка полный комплект баб. Поэтому взяла себя в руки и, спрятав сердце в пятки (чтобы соблазна не возникало), попыталась объяснить доступными методами:

— Я — шлеп-шлеп, — показала наглядно, как пошла за клюквой и как именно ее собирала.

Во время показа я осчастливила всех окружающих видом своей пятой точки в длинной юбке. Ползание по-пластунски перемежалось моими краткими комментариями. Все мужики, невзирая на степень помытости и антикварности, живо заинтересовались процессом…

Помощники мне не требовались. Поэтому, осознав, что все поняли, как правильно собирать клюкву, я поднялась в вертикальное положение и перешла к следующей части истории. Со словами:

— Буль-буль, го-оп! — изобразила, как тонула в болоте. Особенно достоверно у меня получились судороги и удушение.

Зрители отодвинулись. Реалити-шоу, видимо, показалось им излишне натуралистичным.

— Потом — шлеп-шлеп и ау-ау, — я убедительно продемонстрировала, как именно выползала из болота, держась за хлипкую ветку.

Коллективное молчание, и никакой реакции. Нет, я понимаю, что не актриса из японского театра пантомимы Кабуки, да и работают там только мужики, но все же…

Оглянулась по сторонам — каменные морды и молчаливое ожидание.

Я бойко продолжила повествование, сопровождаемое богатой мимикой, не дождавшись от зрителей честно заслуженных аплодисментов:

— Потом ням-ням и снова шлеп-шлеп, пока эти не хрясть-хрясть — и мы шмыг-шмыг! Понятно? — закончила душещипательную историю.

— Маргенус, — хладнокровно сделал вывод мой спаситель, украдкой (типа я, слепая, не замечу!) оглядываясь на остальных. Те, также украдкой (умники! Чтоб было незаметно, нужно снимать металлические перчатки, иначе очень скрипят, бренчат и выдают с потрохами!), дружно и выразительно крутили пальцами у виска. И усмехались при этом почти по-доброму. Ага! Так я вам и поверила!

— Что? — подняла я брови, прекрасно понимая суть жестов, но совершенно не улавливая дальнейших вражеских планов в отношении хрупкой беспомощной девушки, то бишь меня.

— Мутус ай филатус! Хрымба! — заявил рыцарь. Строго так. Властно. Типа: «Будет так, как я сказал — и точка!» Остальные забегали, меня тут же подвинули к костру, всучив кусок недожаренного мяса с подгоревшей до угольно-черного верха корочкой.

Я задумчиво покрутила в руках щедрые дары леса и робко попыталась откусить оттуда кусочек, не желая расстраивать гостеприимных рыцарей.

Х-хы! Слава богу, что действовала с опаской и не запустила зубы с размаху… Иначе там бы их и оставила. Колоритно бы смотрелся кусок оленины, украшенный моей челюстью. Воистину: бойтесь данайцев, дары приносящих!

— Шпасибо! — поблагодарила я за угощение, проверяя языком наличие зубов. Никак не могла с ходу определить: двадцать восемь — это норма или патология? — Я шыта!

— Лапуся, хлюпус! — отреагировал один из наблюдающих за мной рыцарей (разбойников к тому времени обезвредили и надежно примотали к близлежащим деревьям, создав определенный антураж), протягивая мне рог, наполненный жидкостью.

— Ну, если «лапуся»… — растаяла я. — Тогда давай на брудершафт, красавчик.

Но мужик поскромничал и ретировался раньше, нежели я успела его остановить. Не повезло.

— Вот так всегда! — резюмировала я, грустным взглядом провожая особь противоположного пола, отдавшую предпочтение проверке крепости веревок разбойников общению с милой девушкой. Смертельно обиделась на жизненную несправедливость (столько красивых мужиков, а я, как назло, выгляжу страшнее бомжа!) и горестно отхлебнула из тяжелой, украшенной золотистыми металлическими завитушками посудины.