Юра протягивает мне руку. Я без особого смущения пожимаю её и сажусь напротив него за стол. Если его это и удивляет, то он явно не подаёт виду.

А удивиться есть чему.

Вряд ли меня таким образом в гости каждый день приглашают. Нормальный человек бы в этом случае рассердился, испугался, возмущаться бы начал. А я как ни в чём не бывало присаживаюсь и жду.

Но Юра относится к тому типу людей, которых смутить в принципе невозможно. Он молча наливает в оба бокала коньяк и салютует своим.

— Ну что, за знакомство!

Коньяк хороший. Не то чтобы я был специалистом того уровня, чтобы на вкус отличать, предположим, крымские сорта от грузинских, а те от армянских. Но, уж хороший коньяк от плохого отличить, я точно могу.

Так что с удовольствием смакую благородный напиток, ставлю бокал на стол и небрежно закусываю виноградинкой, оторвав её от большой грозди, лежащей в большом металлическом блюде.

Юра с улыбкой наблюдает за мной. Всё это напоминает встречу двух шахматных гроссмейстеров, которые ещё до игры прощупывают друг друга. Вот только доски между нами нет.

Есть кое-что более интересное. Жестом фокусника он извлекает из кармана колоду, небрежно тасует её.

— Сыграем?

У Юры большие ладони с толстыми, грубоватыми пальцами. Он явно привык к тяжёлой работе и не похож на пианиста, как обычно описывают руки шулеров.

Сам Юра рассказывал, что он работал и биндюжником, и моряком, и строителем. Причём каждый раз версии его прошлого менялись и не совпадали друг с другом.

Улыбчивое, открытое лицо, внимательные тёмные глаза. Удивительного обаяния человек. Причём оно у него исключительно профессиональное. Как говорил герой известного фильма, вежливость — главное оружие вора. В этом отношении обаяние точно так же необходимо всем мошенникам.

— Сыграем? — предлагает Юра, выводя меня из задумчивости.

— Вынужден отказаться, — вежливо улыбаюсь.

— Отчего же? — приподнимает он брови.

— Денег нет, — простодушно отвечаю.

— Можно без них.

Теперь уже мой черёд удивляться.

— Без денег игры не будет. Кто же играет без интереса?

Юра смеётся, словно я чрезвычайно удачно пошутил.

— Так можно в долг.

— В долг не играю, — категорически говорю я. — А вот коньяку бы ещё выпил. Вкусный коньяк!

Юра складывает колоду стопкой, кладёт на стол и поднимает глаза на человека, который меня привёз. Тот всё это время стоит за моим плечом, не издавая ни звука.

— Видал? — весело спрашивает Юра.

Он радуется так, словно я только что удачно ответил на экзамене или прошёл какое-то серьёзное собеседование.

— Подходит, — басит молчаливый.

— Вот и я думаю, что подходит. Проспорил ты мне, Грицко. Червонец с тебя.

Юра снова оборачивается ко мне и поясняет:

— Ребята давно тебя приметили. Только думали, что ты на этом деле «сидишь».

Видя мой непонимающий вид, продолжает:

— Что игроман ты. Иначе зачем человеку твоего положения в карты играть? Поначалу решили, что ты гастролёр залётный. А потом проверили, и правда писатель, — это слово он тянет на распев. Получается у него «писа-а-ате-е-ель». А после этого ещё и хмыкает, удивляясь такому невероятному обстоятельству. — Потом решили, что ты отказаться от игры неспособен. Таких ведь пруд пруди. И адмиралы есть, и директора, и депутаты, и даже прокуроры. Сегодня он при погонах сидит, а завтра в катране последнее просаживают. И ведь не дёрнется никуда. Свои же с должности снимут и из партии погонят, если всплывёт. Да ты же ведь, наверное, знаешь всё, чего я рассказываю.

— Знаю, — киваю я. — И то, что я не из таких, тоже верно.

— Вот поэтому, мил человек, есть у меня к тебе предложение.

Юра склоняется над столом, и становится понятно, что именно сейчас начинается тот разговор, ради которого меня сюда привезли. Всё, что было до этого, — обыкновенная проверка.

— Присмотрелся я к тебе, — говорит Юра. — Крепко присмотрелся. И то, что я увидел, мне понравилось. Так что сейчас расскажу я тебе один секрет. Если ты думаешь, что я грозить тебе буду, мол, «никому этот секрет не выдавай», то ошибаешься. Кроме нас с тобой, он и даром никому не нужен. Ты можешь согласиться после моих слов, а можешь встать и уйти, и никто тебе слова не скажет. Но только сдаётся мне, что ты не уйдёшь. Не той ты породы. Наш ты. Игрок!

— Ты, — говорю, — не тяни кота за яйца, а то время позднее. А меня в ресторане люди ждут.

Юра чуть заметно морщится. Задел я его всё-таки, раздосадовал. Но моментально берёт себя в руки.